Карты маршрута на Успенский о-в

ОСТРОВА МИЛОСЕРДИЯ (фильм)

ВЫШЕ ЗАКОНА МОЖЕТ БЫТЬ ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ,

ВЫШЕ ПРАВА – ЛИШЬ МИЛОСТЬ,

И ВЫШЕ СПРАВЕДЛИВОСТИ – ЛИШЬ ПРОЩЕНИЕ.

МНОГОЕ НА СВЕТЕ ИМЕЕТ ПРЕДЕЛ,

НО НЕТ ПРЕДЕЛА МИЛОСЕРДИЮ.

(Патриарх Московский и всея Руси Алексий II)

Этот сюжет возник как уже третий шаг по тому же духовному пути, что начался для меня встречей с Реконью, а продолжился путешествием по другим местам. Иногда удаленное территориально бывает очень близким в духовном смысле - и наоборот. Долго описывать, каким образом от лесной речки Реконьки я добрался через несколько лет до степной речки Потудань. Да это и не главное. Важным мне представляется та невидимая нить смысла, которая соединяет в душе Скит о. Амфилохия с его несостоявшейся задумкой, Успенский островок с благотворительными учреждениями о. Алексея Колоколова на Волхове и не менее удивительный островок милосердия вокруг храма посредине обычного умирающего степного села на стыке Белгородской и Воронежской областей.

К этому времени уже стала подзабываться романтика походов по болотам, ночевок у костра, следы медведя на тропе впереди и предостережения про то, что "там ненужные встречи случаются" и прочие сильные эмоции. 


Зато все отчетливее в памяти о Старце был скромный документ, который, судя по архивной ведомости просмотра, не заинтересовал никого до меня: справка о Причастии, выданная неведомой женщине, которая, как следует из карандашной приписки, передавала посылки родным о. Амфилохия. Я задумался: все панегирики Старцу начинались с воспевания того резкого разрыва с родным лютеранским семейством, ухода в прямом и переносном смысле. Его бездомные скитания и нежелание открыть свою подлинную фамилию тоже были воспринимаемы как свидетельство полного разрывас прошлым... и вдруг оказывается, что прославленный старец, скрывая это от своих друзей и недругов, тайно подкармливал родню, и этот крест милосердия, покрывающего все, был, наверное, и самым благодатным, и самым тяжелым его подвигом. 

Еще далеко впереди была элоха о. Иоанна Кронштадтского с его Домом Трудолюбия, и сама идея принимать на скиту кого попало вызывала у церковной власти  неприятие. Вплоть до того, что церковное начальство откровенно подсказывала следователю, что стоит проверить в крамольном поведении старца - это явно видно из документа ()


Сегодня Церковь открыто говорит об этом делании, как о пути спасения, вспоминая свои истоки. И мне кажется полезным написать об этом здесь ради тех людей, которые станут новыми восстановителями Реконской пустыни. Что именно они будут востанавливать?


На сайте Благотворительного фонда "Автокомос" есть девиз: "Наше прошлое - это наше будущее". Внимательно вглядываясь в прошлое, можно понять эти слова как тот же выбор, который стоял перед людьми прошлого и стоит перед нами: стены восстанавливать или дух, который в прошлом не нашел себе в этих стенах "где главу преклонить"(Матф.8:20)

Поэтому сделаю маленькое отступление, чтобы было понятно - о чем речь. Имеющие уши да услышат.

Все люди братья, и долг всех, всей общины заботиться о всех нуждающихся в помощи, в поддержке, в братской любви и в утешении (Деян. 2, 44-45; 4, 32).

Диакония – социальное служение Церкви

Основа церковной жизни - любовь. В Церкви нет жизни без любви.
Наиболее полно любовь выражается в Литургии. В жизни же вне богослужения проявлением любви является милосердие, вспомоществование, которое становится особым служением.

Св. Иоанн Лествичник называл благотворительность "крыльями молитвы". Он говорил, что молитва не достигает своей цели, если не сопровождается благотворительностью.

Изначально Святая Церковь избрала из своих рядов особых служителей милосердия, через которых выражалась любовь всех к страдающим, неимущим, нуждающимся членам Тела церковного. «Страдает ли один член, страдают с ним все» (I Кор. 12, 26). Это страдание всех восполнялось участием в жизни нуждающихся через диаконов, само имя которых говорило о служении («диакон» - служитель, слуга).

Эти апостольские принципы по заповедям Христа и в духе Пятидесятницы - лежали в основе диаконии всех христианских общин первых веков христианства

Что такое диакония?

Диакония - это духовная и материальная помощь нуждающимся. 
Диакония является осуществлением христианской веры в повседневной жизни
Диаконическая работа означает исполнение заповеди любви. Она является существенной частью церковной деятельности, и ее положение в приходе также значимо, как и богослужение, учение о крещении и о единстве прихожан. Диаконическая работа является служением христиан среди тех, кто тем или иным образом нуждается в помощи. 
Забота о детях-сиротах в детском доме, попечение о старых и больных людях, живущих рядом, поддержка одиноких и беспомощных, пострадавших от стихийных бедствий, а также помощь беднякам, нищим и пришельцам из других мест - это и есть проявление христианской диаконии, продолжение апостольских традиций, наше свидетельство о Христе.

ОСТРОВА МИЛОСЕРДИЯ (фильм) 

У Солженицына родился очень точный образ Архипелага зла под названием ГУЛАГ. И мне показалось, что Старцева сопка и скит в Рекони, Успенский островок на Волхове и многие другие места, где духовный огонь согревал и освящал души людей, потерявшихся в потемках этого мира, также есть часть невидимой страны - Архипелага милосердия.

http://youtu.be/u70L63H4SGM

Когда я встретил о. Михаила Патолу, мне показалось, что это Господь ответил на мое вопрошание: какими людьми были о. Амфилохий и о. Алексей Колоколов. Сдирая лакировку акафистов и солидных исторических исследований, Господь окунул меня в противоречивую, опасную, непредсказуемую и предельно правдивую обстановку сегодняшнего служения милосердия. Но оно и всегда было таким. Мы можем вглядетьсяи вслушаться в тех, кто сегодня идет этим путем - и увидим и расслышим то, что не увидели и не расслышали оппоненты о. Амфилохия и о. Алексея Колоколова. И, может быть, кто-то рискнет пойти по этому пути дальше, даже зная, что в этом мире он не будет победным.

Трудно применять на практике простые светлые мысли святых типа: куда Господь привел, там и спасет. Вот пример того, как прорастает Его семечко горчичное в одном отдельно взятом селе, где просто служил и подчинялся логике событий обычный батюшка, которому пришлось взять на свое попечение колхоз и построить Дом Милосердия. Матушка отдала этому Дому все силы. И много людей получили возможность достойно прожить последние годы под благодатным покровом этого тихого подвига. Они не вышли победителями в схватке с удушающей наше село экономической системой. Но они продержались и еще держатся, просят наших молитв - прот. МИХАИЛ и КСЕНИЯ, и еще много добрых людей рядом с ними.

---------
 Этот фильм сделан на отснятых и вчерне смонтированных мной материалах профессионалом. Потому победил на фестивале "Семья России 2009". Прошел на канале "Союз". Тоже было важное духовное переживание: надо смириться и уважать профессионализм. И быть благодарным. Но и еще есть момент для размышления. Профи тем и отличается от любителя, что хорошо чувствует "формат", длину и структуру - в них надо уложиться и ради этого порой  выбрасываются с таким трудом добытые крупицы правды. Остается не ложь, но и не та правда, которую открыл Господь. Да и не знаешь иной раз, можно ли, нужно ли и как нужно эту правду сказать. Слишком темна та жизнь, в которую вкраплены эти люди-светлячки. Пока трудился над фильмом - думал, что он принесет о. Михаилу какую-то поддержку, может быть, и деньги придут. Может быть, просто согреет сердце этим людям, которых лукавый настойчиво пытается убедить, что все их труды бессмысленны. Я это сомнение прочувствовал очень остро, находясь там. Но вот фильм завершен, он победил на фестивале и вышел на ТВ - получил одобрение... и утонул в море православного видео. Стоило ли тратить столько сил и времени? Не знаю. Наверное, тот же вопрос можно отнести и к этому моему тексту на блоге.

Это очень похоже на подсказанное мне сравнение: когда выходишь из городского подъезда с домофоном, и не горит кнопка, открывающая дверь, долго шаришь в темноте - куда нажать, чтобы дверь открылась. Так и со всеми моими делами по большей части ощущение, что шаришь в темноте. Может быть, лучше было бы мне потраченное на фильм время провести на Смоленском кладбище и читать беспрерывно акафист Ксении?

И все же важно то ощущение взаимной поддержки, которое два года сопровождало меня, пока я обрабатывал материалы и делал подмонтаж. Пока возишься с записями, вновь всматриваешься и вслушиваешься в человека, вдумываешься в тайну его жизни. Что-то западало в душу. И ходил к св. Ксении, подавал записки за прот Михаила и матушку Ксению, чтобы было им полегче. А они молились за обращение моего отца. И сейчас я стараюсь ходить ради них к Ксении.

Сейчас колхоз испытывает огромные трудности, и непонятно, сохранит ли его Господь. Урожай прошлого года сгорел (засуха), ставки по кредитам выросли. А долги огромные. И колхоз в материальном плане основа Дома Милосердия. На прошлую Пасху поехал к ним. Никогда еще не видел о. Михаила и матушку такими усталыми. Мне кажется, даже очень мужественным людям иногда очень нужно просто братское слово поддержки. Поэтому если будет вдохновение сказать или написать доброе слово или поздравить с праздником, просто им напомнить, что они не одни и молитва за них существует - не постесняйтесь, это очень уместно. Я на всякий случай всем знакомым оставляю сотовый телефон о. Михаила, сошлитесь на меня. (904) 532-8415. А адрес, если захочется написать: 309882 Белгородская обл., Красненский р-н, с. Горки, храм Рождества Христова, протоиерею Михаилу Романовичу Патоле и матушке - Ксении Ярославовне. Вдруг кого-то Господь подвигнет написать.

А недавно опять звонил о. Михаил, просил не забывать молиться у Ксении о них...

NB! Архив.док.: ЗАПРОС СЛЕДОВАТЕЛЯ

Архив СПб ИРИ РАН

Ф.132, оп.6, Д17, л.185

НА БЛАНКЕ

Министерство юстиции

Судебного следователя г. Тихвина и уезда 1-го стана

23 февраля 1863 г.

№ 114

ТЕКСТ

Пол. 25 фев 1863

Его Высокопреподобию Архимандриту Большого Тихвинского Богородичного монастыря Отцу Владимиру

Честь имею покорнейше просить Ваше Высокопреподобие доставить мне сведения

а) к какому званию и сану принадлежит старец Реконской  пустыни Анфелогий (странник Андрей Шапошников) и каких он приблизительно лет.

б) действительно ли Ваше Высокопреподобие оформленно заявление г-ну Тихвинскому Исправнику, что он Анфилогий удалился из монастыря Реконской Пустоши, и живет отдельно и устроил он некий скит, где постоянно живет до 4 и 5 разного звания женщин, а старец Анфилогий собирает на это деньги и разное подаяние.

и в) не было ли по этому предмету у Вас Высшему Духовному ведомству представления и не последовало ли по оному какого особого распоряжения.

Судебный следователь Сафонов.

NB! Архив.док.: ДУХОВНОЕ ЗАВЕЩАНИЕ СТАРЦА

Архив СПб ИРИ РАН

Ф.132, оп.6, Д17, л.183

ТЕКСТ

                                                                                                          Копия

НИЖЕ КАРАНДАШОМ ДРУГИМ ПОЧЕРКОМ

Ничего не исполнено – написано зря без толку

НИЖЕ ЧЕРНИЛАМИ КАЛЛИГРАФИЧЕСКИ

Духовное завещание

Во имя Святыя Живоначальныя Троицу Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

Я, нижеподписавшийся, причисленный к духовному ведомству Странник Андрей Иванов сын Шапошников, будучи в здравом уме и твердой памяти, помышляя час смертный по естественному закону ко мне приближающийся и желая по смерти своей продлить и упрочить существование устроенного мною Скита, состоящаго Новгородской губ. Тихвинского уезда в 5-ти верстах от Реконского монастыря и в 5-ти верстах от деревни Зобище, в лесу на собственном моем участке земли, купленном от помещика Гвардии Штабс Капитана Николая Семенова сына Володимерова, в 1862 году, завещаю и постановляю нижеследующее:

1. Упомянутый скит, с позволения г. Володимерова и управляющего его Якова Дмитриева сделанный из их лесу и материалу, состоящий из деревянной часовни, двух землянок, нового флигеля о двух комнатах с иконами и со всем прочим, чего в нем находится и в последствии найдется, желаю, чтобы оный существовал на том же самом месте на  прославление имени Божия от усердствующих благочестивых богомольцев в роды родов. В оном ските Устав должен быть таковый: чтение псалтири о упокоении душ усопших рабов Божиих и основателя скита грешного раба

Л. 183 об

Андрея да будет постоянным, денно и нощно, для сего обитатели скита должны быть люди преимущественно из духовного звания, честнаго поведения, совершеннаго для принятия монашескаго чина возраста, сведущие в церковном чтении и пении, не ленивыеко служению Богу, один из них должен быть Священноиерей для служения молебнов и панихид, прочие могут быть простые не посвященные. Один из них по избранию братии, будет иметь настоятельство.

Трапеза весь год должна быть из постных яств, без рыбы, кроме дней воскресных, в которые разрешается рыба,и то по снисхождению к немощам, скоромного же как то молока, масла, яиц и тому подобного, строго воспрещается употреблять.

Приходящих богомольцев и странников всех без исключения и во всякое время принимать и успокоивать, обращаться с ними вежливо, исполнять все благочестивые их желания, питать их, чем Бог пошлет безвозмездно.

2. Поелику упоминаемый скит построен мною на собственное мое иждивение, то и желательно мне, чтобы Настоятели Реконского монастыря не домогались владения оным моим скитом и никто бы не считал его своей собственностью. – Верую и надеюсь, что милосердный Господь не допустит оного до запустения и будет от времени до времени воздвигать благочестивых ревнителей, усердствующих к сохранению и поддержанию скита.
3. Имения у меня движимаго никакого, ниже денег, не имеется и прошу по смерти моей ничего не искать. Настоятелю же скита или первенствующему

Л.184

            В оном завещаю взимать, если я сам не успею сего сделать при жизни своей, с Реконского монастыря денег две тысячи руб. серебром, именно: полторы тысячи за употребленные мною по делу о возстановлении онаго монастыря собственные деньги, и пять сот за два дома, построенные мною в оном монастыре,до восстановления еще онаго на собственный мой счет.

            По взимании таковой суммы, оноя должна быть внесена в одно из кредитных учреждений навечныя времена, с тем, чтобы следующие проценты ежегодно были получаемы на поддержание онаго.

4. Желаю и прошу чтобы по смерти моей тело мое погребено было непременно в скиту, в ограде онаго, где будет удобно. При погребении моем должны находиться три священника, духовный мой отец Иаков из села Никольского, Священники села Полевичи и села Никольского с причтами своими. Монашествующих на погребение мое не утруждаю, так как я сам человек мирянин; но если они сами того пожелают, то пусть будет на их волю.
5. Присмотр за моим скитом, до поступления в оный благочестиваго Настоятеля, предоставляю Благочинному села Полевичи Священнику Иоанну Онисимову Калинину.
6. Все письменные документы, касающиеся до скита, или до обитателей онаго, должны храниться в Архиве ближайшей к скиту села – Полевичской Покровской церкви, под наблюдением и ответственностью Причта оной церкви

NB! Архив.док.: СПРАВКА О ПРИЧАСТИИ

---_----

Архив СПб ИРИ РАН

Ф.132, оп.6, Д20, л.37

Раздел:

Реконская пустынь, №20

1856-1877

Частная переписка настоятеля Реконской пустыни и послушников с различными лицами.

Л.37

ТЕКСТ:

Свидетельство

1866 года Апреля 14 дня Дано оное свидетельство жене Рижской губернии Дерптского уезда Елене Ивановой Мурхъ в том, что она в Свято-Благовещенской Никандровой Пустыни Порховского Уезда Псковской губернии, сего апреля 14 дня была у Исповеди и Святых Тайн Причастия. В чем и свидетельствую Духовный ея Отец Свято-Благовещенской Никандровой пустыни Священник Василий Свителов

НИЖЕ КАРАНДАШОМ ДРУГИМ ПОЧЕРКОМ

Она знает родных Старца и доставляла им от него посылки.

"София": Н. Яковлев и К. Соболева о Рекони. Вчера и сегодня.

 

Свято-Троицкая 

Реконьская пустынь

 

 

В ГЛУХИХ ЛЕСАХ И БОЛОТАХ СЕВЕРНОЙ ОКРА­ИНЫ ЛЮБЫТИНСКОГО РАЙОНА НАХОДЯТСЯ ОС­ТАТКИ ПОСТРОЕК СВЯТО-ТРОИЦКОЙ РЕКОНЬСКОЙ ПУСТЫНИ — ЗАШТАТНОГО МУЖСКОГО МОНА­СТЫРЯ ТИХВИНСКОГО УЕЗДА НОВГОРОДСКОЙ ГУ­БЕРНИИ. ИСТОРИЯ ОБИТЕЛИ ПРИМЕЧАТЕЛЬНА. МАЛЕНЬКАЯ, ПОЧТИ ЗАБРОШЕННАЯ И ДАЖЕ УП­РАЗДНЕННАЯ КАК МОНАСТЫРЬ В КОНЦЕ XVIII ВЕКА, ОНА ВОЗРОДИЛАСЬ ПОИСТИНЕ ЧУДЕСНЫМ ОБРАЗОМ СТОЛЕТИЕ СПУСТЯ. СЕГОДНЯ ИЗВЕСТ­НЫЙ В КОНЦЕ XIX ВЕКА МОНАСТЫРЬ, ПРИВЛЕ­КАВШИЙ ПАЛОМНИКОВ, БОГОМОЛЬЦЕВ, ХУДОЖ­НИКОВ И ПУБЛИЦИСТОВ, ЛЕЖИТ В РАЗВАЛИНАХ...

 

 

 

 

Из истории Свято-Троицкой Реконьской пустыни

 

 

Время   возникновения  монастыря  назвать трудно.  Легенды, записан­ные в конце прошлого сто­летия, относили его к XIII веку, когда местные охотни­ки нашли на гранитном ва­луне на берегу Реконьки икону Живоначальной Свя­той Троицы. В память чудес­ного явления образа здесь был устроен скит, где и по­селились первые пустынни­ки. Возможно это произошло позднее — в XV — XVI  ве­ках, когда вокруг Пречистен­ского погоста (будущий Тих­вин)   появились и другие обители: Троицкая  Ругуйская,   Антовиево-Дымская, Спасо-Оскуйская. К сожале­нию, явленная икона Живоначальной Троицы — глав­ная святыня монастыря — не дошла до наших дней. В ру­кописном описания пусты­ни 1859 года  автор  говорит, что нарисована  она  по  лев­касу  дикими  красками  и  замечает, что образ "имеет тип древности неприкосновенной".  В  издании  1862 года  автор  определил,  что  из  трёх  Ангелов  изображение  лишь  одного  осталось  неповреждённым.  Документальных подтверждений сущест­вования  Реконьской  пусты­ни в столь далекие времена также не, сохранилось, если не считать косвенные — упоминания о бережно хра­нившихся в церкви 2-х Еван­гелий 1607 и 1631 годов.  Известный  исследователь Тихвинского края  И. П. Мордвинов относил время возникновеяия  пустыни  ко  второй  половине  XVI века.

С конца XVII века сохра­нилась деревянная Троиц­кая церковь, которая про­стояла в Рекони свыше 300 лет.  До революции в ней хранился  большой заклад­кой крест из липового дере­ва с надписью, из которой явствовало, что церковь бы­ла освящена 3 октября 1676 года строителем старцем Ар­сением.  Церковь представ­ляет из себя небольшой храм клетского типа, одноглавый, с папертью и алтарем. В XVII веке она имела только два сруба — центральный и алтарный,   в котором шла служба и который делил­ся миниатюрным иконоста­сом на две половины. С за­пада  к церкви было при­строено  крыльцо-звонница. В течение XIX века храм подвергся целому ряду пе­ределок — была пристрое­на паперть, прорублено но­вое окно, церковь  обшили тесом. В 1979 году Троиц­кая церковь была переправ­лена в Новгородский музей деревянного зодчества, что, безусловно, спасло ее от ги­бели в  заброшенном  в  наше  столетие монастыре.

С 1680-х годов история Реконьской пустыни   про­слеживается по докумен­там довольно отчетливо. Ца­рем  Алексеем Михайлови­чем “по чудесам иконы Тро­ицы Живоначальной”  пу-стынь, была пожалована 1800 десятинами земли. В 1685 году она поступила в веде­ние Тихвинского Успенско­го монастыря и значилась в  приписных до штатов 1764 года, когда была упразднена вместе с сотнями других оби­телей по всей России.   Пу­стынь была небогатой, и по описи 1686 года кроме Тро­ицкой церкви в ней  значи­лись: “две кельи да коню­шеи,  коровеи  двор...  огра­да... забрана  в  столбцы,  двои ворота, одни  святые  воротцы  покрыты  тесом,  другие простые”. Спустя полвека, к 1748 году, если  судить  по  описи,  почти  ничего  не  из­менилось.  К  моменту  упраз­днения  в  1764 году пустынь пришла в полный упадок. В переписных книгах  1768 го­да  священник пустыни   и   дьячок,  составлявшие  опись  имущества,  отметили:  “все  сие  строение  самое  ветхое”.

Кто  знает,  каким  событиям  суждено  было  бы  свершиться   в  Реконьской обители, если бы в 1812 го­ду не пришел в Тихвин один странник, человек, вписав­ший впоследствии в  историю пустыни самую яркую страницу.  Наверно,  ни  видом,  ни одеянием не отличался он  от  тысяч  таких  же  как  и  он  богомольцев,  что  ходили  по  монастырям  и  Святым местам  Земли  Русской.  Звали  его  Андреем  Ивановичем  Шапошниковым.  Ни  во  время  скитаний  в  Тихвинском  уезде,  ни  будучи  уже  прославленным  своей  праведной  жизнью,  он  почти  не  рассказывал  о  своем  подлинном  имени,  происхождении  и  го­дах,  прожитых  до  прихода  в  Реконь.  Известно,  что  ро­дом  он  был  из  Риги,  латыш.  Отец  его,  служа  при  люте­ранской  кирке,  готовил  мальчика  к  духовному  зва­нию.  Но  привлеченный осо­бым светом  Православия, Андрей еще в юности пере­шел в его лоно, получив при этом имя, отчество и фами­лию своего восприемника. Неизвестен и год его рож­дения, По надписи  на  над­гробной  плите  старца,  умер­шего  в  1865 году,  значилось, что родился он в 40-х го­дах XVIII века. Тихвинский архимандрит Владимир (Кобылин), посетивший Реконь в 1855 году  свидетельствовал: “...теперь ему около 90 лет”. Единственное же упо­минание самого Шапошнико­ва о возрасте встречается в документах 1855 года; где он говорит о себе: “...нахо­дясь в преклонных летах около 85 лет”. Таким обра­зом, наиболее вероятным вре­менем его рождения следу­ет считать 70-е годы XVIII века.

После ухода из отчего до­ма   в Россию приходилось ему и крестьянствовать, и батрачить,  и  торговать,  и,  наконец,  последнее  десятиле­тие  перед  приходом  в  1812 году  в  Тихвинский уезд, странствовал он по монасты­рям, был даже на Афоне. В Тихвине блаженный Борис, живший при Успенском мо­настыре, посоветовал Шапо­шникову отправиться в Реконь — “место тихое и свя­тое”. Здесь при церкви жил пономарь Михаил Захаров. Служба  совершалась только  в  большие  праздники  доби­равшимися  сюда  священни­ками  или  монахами  из Успенского монастыря.  Шапо­шников поселился сначала  у  пономаря,  помогал ему  в хозяйстве, но большую  часть времени проводил  в  храме  в постоянных   молитвах.  В те же годы  (1813 — 1814),  полиция,  заинтерсовавшись им обвинила  его  в  бродяжничестве и посадила  в  Тихвинский острог, где  он  про­вёл  9  месяцев.  Интересны  свидетельства  о поведении  его в заключении.  Шапошников  так и  не  открыл своего истинного  происхождения  (он  боялся  высылки  в   Ригу  к  "лютеранам"),  мо­лился  днем  и ночью,  своими   беседами- проповедями  наставлял  на  путь  других заключённых.  Привыкшие  и  полюбившие  Шапошникова   узники  даже  не  хотели отпускать  его,  по­лучившего, наконец,  Высо­чайшее npoщение  и  дозволение  жить  при  Реконьской  пустыни сторожем.

Своей беспокойной жизнью Шапошников стал в тягость семейству  пономаря, и тот прогнал старца.  Шапошни­ков поселился неподалеку, на  сопке  в  землянке. После смерти  пономаря он возвра­тился в Реконь. теперь уже надолго. 22 августа 1822 го­да в Тихвине Шапошников получил малое пострижение, а 23 ноября 1832 года был облечен в схиму, приняв  имя Амфилохия.    Пострижение было тайным, и лишь избранным  старец открывал  свое иc-тинное  состояние. По­этому и во многих  документах  вплоть  до  самой  смерти  он  фигурировал  как  А. И. Шапошников, а не как  старец  или схимонах  Амфилохий.

Трудно сказать о дальнейшей судьбе старца, если бы приход его в Рёконь не совпал с некоторыми событиями в Тихвине.

Узнав о бывшем монастыре,  Шапошников  проникся  идеей  восстановить  его.  Желание  старца  и  начавшиеся  хлопоты  совпали  с  неожиданно  всплывшем  в  Тихвинском  уездном  суде  фактом того,  что почти 2 тысячи   земли, отписанных пустыни  по Генеральному  межеванию  1783 года вследствие  ряда недоразумений и  бюрократических   манипуляций перешли в Казенное ведомство  и  были  отданы  в  частное  владение,  а  затем,  после  продажи,  перешли  совсем  в третьи руки. Шапошников,  воспользовавшись  этим,  потребовал  не  только  восстановить  монастырь,  но  и  вернуть  ему  всё  состояние.  Судебная  тяжба  шла  с  переменным  успехом. Дело слушалось в Тихвинском  уездном  суде и  в  Новгородской  гражданской палате. К нему подключились Новгородский митрополит,  Синод и,  наконец,  после подачи прошения  Шапошникова на имя  Александра 1,  Правительствующий Сенат. В 1837 году  Шапошников подал второе  прошение,   уже  Николаю  I.  Неугомонный характер  старца, видимо,  был  не  по  нраву   властям,  и  они  сажали  его  несколько раз в тюрьму.  Во  время третьего заключения  в 1839 году проводилось обстоятельное  следствие  о  "беспаспортном старце".  Оно  установило настоящего  обладателя  имени  Шапошникова,    псковского мещанина.  Старец же, так и не открывший свое истинное  имя,  был  приговорен  к  наказанию  плетьми  и  ссылке  в  Сибирь.  Лишь вмешательство  Синода  спасло  его.

В 1854 году, после  очередного   неблагоприятного   для  Реконьской  пустыни  решения  Новгородской  палаты,  Шапошников  подал  аппеляционную жалобу  в Сенат.  Но  дело  не  смогли  разрешить и там, и только после передачи его в Государственный Совет тяжба, наконец, завершилась в пользу монастыря.  За невозможностью отдать землю,  ставшую уже давно частным  владением,  Духовное ведомство  получило  компенсацию  в  размере  43 тысяч рублей.  А  13 февраля  1860 года вышел императорский  указ  о  восстановлении  в  Рекони   самостоятельного заштатного  общежительно­го монастыря. Событие это воспринималось всеми  как чудо. Да и как по-иному сле­довало оценить то, что ста­раниями одного  человека,  престарелого и  больного, был  возрожден  к  жизни  забы­тый, казалось навсегда, мо­настырь. 40 лет  тянулась судебная тяжба,  на троне сменилось три императора,  а  старец  все  ходил  по  судам,  ездил  в  столицу  и  губер­нию,  пока, наконец, не до­вел дело до конца.

Настоятелем   восстанов­ленной обители был назна­чен заведовавший  Валаам­ской часовней в Петербурге иеромонах Даниил. С собою в Реконь он привез икону преподобных Сергия и Гер­мана, Валаамских чудотвор­цев,  которой  благословил братию знаменитый игумен Дамаскин, и его же послание к насельникам пустыни. Су­дя по сохранившимся доку­ментам, отражавшим повсе­дневную  жизнь   обители,  о. Даниил  был  незауряд­ным,  сильным  человеком, и его строгий, а иногда и кру­той характер сыграл важ­нейшую роль в быстром вос­становлении монастыря. Вот что писал о нем в 1863 году соседний помещик: "Управ­ление монастырем...   стоит игумену много терпения, си­лы и труда, и здоровья...  Игумен неумолим и предо­храняет братию от соблаз­на".

Открытие пустыня было торжественно отпразднова­но.  21 мая 1860 года при  большом  стечении жителей  Новгорода,  Тихвина  и  окрестных деревень, в древней Троицкой церкви отслужили Божественную литургию, а затем вокруг обители прошел крестный ход с пением кано­на Святой Троице. Вскоре было начато и строительство. 8 января 1861 года была освящена новая церковь во имя   святых преподобных Сергия и Германа Валаам­ских   чудотворцев. Кроме церкви на правом берегу ре­ки были сооружены настоя­тельские и братские келья. На левом берегу, наискосок от Троицкой церкви, были построены: 2-этажный ка­менный   странноприимный дом, корпус  для  рабочих,  кузница,  скотный   двор  и  другие  хозяйственные стро­ения. В середине  60-х годов  насельники поставили   за  излучиной  Реконьки водя­ную мельницу,  расширили и  улучшили   настланными  по  болоту бревенчатыми  га­тями дорогу на Новгород, прорубили несколько про­сек. Это было крайне важно — еще в 1857 году архи­мандрит Владимир писал:  “...сообщение с пустынью идет по узкой лесной тро­пинке... для моего приезда  в  санях  с одной  лошадью необходимо было прорубать дорогу”. В 1862 году на камне, где когда-то   была чудесно явлена икона, вы­били надпись: “Предание го­ворит,  что 600 лет тому  назад  как  обретена  на  сем  камне  икона  святыя  Троица Божия, что  в  церкви  за  пра­вым  клиросом”.

 

 

 

 

Свято-Троицкая  Реконьская пустынь  вчера …

 

Между тем, в Петербурге, в Святейшем Синоде и  в  Министерстве Государствен­ных имуществ решалось де­ло о наделении Реконьской пустыни угодьями. В марте 1865 года монастырю были отведены   120  десятин из Рудногорской лесной дачи. Главная роль в благополуч­ном исходе этого дела при­надлежала настоятелю   — о. Даниилу, так как Шапош­ников по своим преклонным годам   ездить в столицу и хлопотать уже не мог. Еще в 1860 году, сразу  после торжеств открытия пустыни, Шапошников принял дея­тельное участие в закипев­шей работе:  составил под­робнейшее донесение Новго­родскому  митрополиту  о  предполагаемой дальнейшей  жизни  в  монастыре, стать­ях  дохода,  возможностях  каменного строительства, чи­сле монахов и т. д. Несмот­ря на свой старческий  воз­раст  он  оставался таким же энергичным, как и 50 лет назад, когда пришел в Тих­вин. В 1855 году архиман­дрит Владимир писал: “он бодр и крепок...  разговор­чив, даже весел, не высказы­вает ни излишней набожно­сти, ни ханжества, ведет се­бя открыто и просто”.  Дру­гой очевидец в 1862 году за­писал следующее: “Старец бодр, читает без очков, гово­рит громко и  скоро, всегда  весел”. И все-таки годы да­вали себя знать. В поисках более спокойного места ста­рец удалился на сопку в 3-х верстах от Рекони. Здесь для него был построен скит с церковью во имя Святите­ля Тихона Задонского. Че­рез 2 года Амфилохий, уста­вший и больной, удалился еще дальше — в самые недоступные места Реконьских  лесов. В 15 верстах от мо­настыря ему срубили пос­леднюю келью. Все время он проводил в постах и молитвах.  Летом 1865 года телесные силы старца стали совсем иссякать, он слег и вечером 9 августа скончал­ся.   Прах Амфилохия был перенесен в монастырь   и захоронен рядом с древней Троицкой  церковью.  Над его могилой была устроена часовня.  Место последнего упокоения старца стало осо­бо почитаемым паломника­ми. На могильную плиту бы­ли положены тяжелые железные вериги, которые носил старец,  железная цепь и железный обруч, одевавший­ся им на голову. По обы­чаю богомольцы, одев их на себя и поцеловав, могли по­мянуть старца. Были уста­новлены   дни   почитания о. Амфилохия — 9 августа (день преставления) и 23 ноября (день памяти).

А. И. Шапошников про­славился  не только своей Деятельностью по возрожде­нию пустыни.  Неутомимы­ми трудами,  верой в вос­становление обители в ме­сте,  определенном Богом истязаниями плоти, благочестием  и  мудростью.  А. И. Шапошников   привлек   к  себе внимание и в Тихвин­ском уезде, и по всему Северо-Западу.  Долгие годы проведенные в скитаниях по России, опыт общения с са­мыми разными людьми,  приобретенный во время судеб­ной тяжбы, сделали Шапош­никова блестящим психологом, дали ему право судить человека. Он оставил о се­бе память как старец - защитник,  советчик, утешитель. К нему в монастырь, а  затем   в  скит приходили “знатные и низкие, старые и юные... миряне и иноки”. Из­вестны случаи прозорливос­ти старца: он предрек вос­становление  Реконьской  пус­тыни,  Крымскую и Польскую воины, никогда не ошибался в предсказаниях местным крестьянам — о неурожае, пожарах и т. д. Приходили к старцу и для исцеления. И эти случаи зафиксирова­ны житийной литературой. Библию он знал наизусть, и, имея хорошую память,  вся­кую беседу начинал с под­ходящего к случаю отрыв­ка из Священного Писания. Посещали старца люди раз­ного звания. Иные желали только посмотреть его, другие жаждали помощи духов­ной, иные совета в житей­ских делах. Все получали благословение и что искали. Бедным  о. Амфилохий раз­давал все, что имел.

Сохранились легенды и достоверные описания его праведной жизни в лесной глуши. В них рассказывается о бедном житье в землянке, а порой и под открытым не­бом, когда он на много дней уходил на болота для мо­литвы. Питался Шапошников как попало и в Рекони, и в Тихвине, куда он часто ходил  в  Успенский монастырь.  Едой же в лесах были грибы, яго­ды и коренья. Спал в зем­лянке на досках, в изголо­вье брал камень. Самоистязанья его доходили до пре­дела — часто зимой в мороз он уходил босой, в жалком рубище на болота и скитал­ся там по нескольку дней.

Годы террора против рус­ского крестьянства, экспери­менты с “неперспективны­ми деревнями”, результата­ми которых были страшные потери  в  населении Тих­винского края,  привели к тому, что имя старца Амфи­лохия живет в памяти очень немногих.

К концу 1860-х годов  в   Реконьской пустыни насчитывалось  до 50 человек монашествую­щих   и  послушников. Как нештатный  общежительный монастырь пустынь ника­ких средств от казны не по­лучала, имея доход лишь с капитала, полученного при восстановлении,   скромные вознаграждения за требы и  доброхотные пожертвования. Питалась братия со своих огородов, монастырской за­пашки и молочного хозяй­ства. Была пасека. Указом Новгородской   консистории от 26 июня 1864 года о. Да­ниил за успешное восстанов­ление монастыря был возве­ден в сан игумена.

Заручившнсь поддержкой двух известных благотвори­телей — новоладожских куп­цов   Т. ф. Луковицкого и Н. Ф. Кулагина, а также ме­стных помещиков  о. Даниил решил начать каменное стро­ительство в Рекони. Осенью 1869 года   он предложил проектировать новый мона­стырский  комплекс   петер­бургскому архитектору, про­фессору М. А. Щурупову.

В январе 1870 года чертежи пятиглавого собора и коло­кольни были готовы. К осе­ни 1873 года собор  был вчерне построен. В течение нескольких лет архитектор периодически приезжал в пустынь для присмотра за ходом строительства. Одно­временно с проектом собо­ра Щуруповым были подго­товлены чертежи каменной колокольни,  стоящей “от­дельно от церкви в стене монастырской ограды с 2-мя сторожками, о трех ярусах для звона колоколов  и ниж­него яруса со Святыми воро­тами”. Возведение ее нача­лось весной 1873 года. Зи­мой колокольня была полностью готова.  Характерно письмо Щурупова игумену с благодарностью  за  воз­можность   участвовать в “построении...   храма   для процветания слова Божьего в отдаленной местности”. В письме зодчий высказал  вос­хищение   столь быстрому окончанию строительства “в глухой лесистой местности без всякого  водяного и с весьма трудным сухопутным сообщением” и отдал долж­ное энергии, опыту и рас­порядительности настоятеля обеспечившего успех  гран­диозной стройки.

В 1874—1877 гг. были возведены:   кладбищенская церковь рядом с деревян­ной Троицкой, каменная ограда с башнями, сторожка и Святые ворота,  предваряв­шие вход в монастырь со стороны Тихвина.  21 июля 1877 года   главный храм  обители при громадном стечении народа со всех окре­стных деревень, из Тихвина,  Новгорода, многочисленных гостей и почитателей Реконьской обители из Петербурга был торжественно освящен во имя Святой Живоначальной Троицы. Немного позже бы­ли освящены его приделы — во имя св. Иоанна Златоус­та и преподобных Сергия и Германа Валаамских чудо­творцев.  25 февраля 1879 года освятили церковь  на  кладбище, возведенную над могилой старца Амфилохия — во имя Покрова Пресвя­той Богородицы. В эти же годы были построены: новый настоятельский корпус, но­вые братские келий, целый  ряд  хозяйственных  служб.  В  Тихвине на пожертвованном  пустыни Городской  думой земельном  участке  была возведена каменная часовня с подворьем. Часовню постро­или в течение 1875 года и освятили “в память избавле­ния Государя Императора 4 апреля 1866 года от опас­ности” во имя святого благо­верного князя Александра Невского.

Возрождение   в глухих тихвинских   лесах   всеми забытой когда-то пустыньки в виде прекрасного и гармо­ничного архитектурного  ан­самбля  было  воспринято многими как чудо. В Реконь потянулись многочисленные паломники и богомольны,  художники спешили запечат­леть обитель  на карти­нах и литографиях. Можно только  представить,   что чувствовали подходившие к монастырю, когда после тя­желого пути через  леса и  болота им открывалась пле­нительная картина:  сияли золоченые кресты церквей,  над стенами и башнями ог­рады высились величествен­ный собор и удивительно стройная с изящным   шат­ром  колокольня.

В 1883 году  в  Рекони скончался  настоятель   пу­стыни о. Даниил, незадолго до этого возведенный в сан архимандрита.   Смерть его искренне  оплакивали  не только насельники пустыни,  но и  в  Тихвине,  Новгороде,  духовные  и  миряне — все, знавшие как много он сде­лал для восстановления мо­настыря.  Похоронили  о. Да­ниила в Покровской церкви, рядом с могилой старца.

При  игумене  Павлине (1883—1894 гг.)  в  пустыни  были  проведены большие ремонтные работы в дере­вянной Троицкой церкви и в соборе. В 1891 году сгорела церковь Сергия и Германа  Валаамских   чудотворцев.  При  игумене  Дионисии (1898 —1903 гг.)  сгорела   особо почитаемая братией и богомольцами церковь Тихона Задонского в скиту.  Из-за роста цен, слабых урожаев, увеличения земских сборов, больших отчислений на Полевичскую школу,  Тихвин­ское  и  Боровичское  духов­ные училища  пустынь  стала  испытывать  финансовые за­труднения. Денег на восста­новление сгоревших храмов не было, чтобы сводить концы с  концами,   монастырь был вынужден начать рас­продажу недвижимости — лесных дач.

В 1903 году  настояте­лем пустыни был назначен иеромонах   Иннокентий — казначей Тихвинского Николо-Беседного  монастыря, бывший послушник Реконьской обители. Он, как гово­рилось в рапорте благочин­ного,   “пользуется   всеоб­щим уважением и знает де­ла монастыря”.  Действитель­но, о. Иннокентию удалось  поправить   пошатнувшееся было хозяйство:  при  нем  возобновился  ремонт  ветхих  построек,  появились  новые  корпуса.  Несколько раз из-за болезни благочинного мо­настырей    Тихвинского уезда  его назначали   ис­полняющим обязанности, а в 1917 году он был избран делегатом на епархиальный съезд в Новгород.

В   страшные  для   русского духовенства годы Реконьская   пустынь пережила   то же надруга­тельство, что и другие оби­тели России. Монастырь пы­тались закрыть,  запретив монашествующим исполнять требы. Затем все имущество было отобрано в организо­ванный в 1918 году совхоз “Реконь”, а братию частич­но угрозами, частично посу­лами стали переводить в его работники.  Несколько мона­хов были арестованы. Не из­бежал концлагеря и настоя­тель  о. Иннокентий, отсиде­вших в Череповце в лагере принудительных   работ 7 месяцев. После возвраще­ния в пустынь игумену уда­лось несколько наладить в ней церковную   жизнь.  26 июля 1919 года он был воз­веден в сан архимандрита. Самые страшные дни насту­пили позже — в пятилетку безбожия, когда оставшихся в живых монахов выезли  в  ГПУ,  а монастырь разграби­ли. Самым последним был отправлен  под стражей  из  скита   престарелый отец Нифонт.  Знаменуя  разгром монастыря, совхоз  "Реконь" переименовали в "Безбож­ник".   Это и предрешило судьбу артели — после пе­репахивания   тракторами сложной мелиоративной си­стемы поля заболотились, лишенные подлинных хозяев дома стали рушиться, и лю­ди, не ведавшие, что творят, забросили освященное  ме­сто.

Отечественная война ос­тавила свои следы на сте­нах и постройках монастыря. В ноябре 1941 года немцы, рвавшиеся к Тихвину, заня­ли пустынь, но, пробыв там только двое суток, были вы­биты частями 92 стрелковой дивизии. Следы того боя — срезанный взрывом купол собора, испещренная язвами выбоин колокольня, рвы и воронки.

Печальное зрелшде пред­ставляет собой сейчас мо­настырь. Рухнула часть сво­дов собора, молчат  ярусы  колокольни, клубятся  зарос­ли  кустов  над  фундаментами  монастырских строений. Могила старца  в  Покров­ской церкви разрыта.    От  скита,  где он спасался, со­хранилась  только  Каменная  ограда  из  валунов.   Боль­шая  часть стен и башен ра­зобрана в 30-е годы на кир­пич. Но есть одно  место в пустыни,   не  тронутое  тле­ном  и  разрушением — это большой гранитный  валун  на  берегу  Реконьки, на ко­тором в давние времена бы­ла явлена охотникам икона Святой Троицы. Сюда  при­ходят  поклониться  те,  кто добирается   через дебри в святое место. Таких людей с каждым годом  обновится все больше. Дай Бог, чтобы  здесь,  теперь  уже  во  вто­рой  раз,  возродилась  жизнь.

Н. Яковлев,

С.-Петербург.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Свято-Троицкая  Реконьская пустынь  сегодня …

 

 

Впервые побывать в Рекони мне довелось удивительной осенней по­рой, трогательной, щемящей.

Шла первая половина сентября, но торопливые дожди уже смыли краски с частой лесной поросли, наполнив воздух влажным и пронзи­тельным духом. Путь к Рекони шел через лес, и этот восьмикилометро­вый переход сумел подготовить к встрече с лесным монастырем сует­ные наши души.  Говорят, раньше каждый ступающий на Реконьскук” дорогу, уже в самом начале пути видел купола лесной монашеской обители. Да и в сравнительно не­давнее время дорога в монастырь была вполне проходима. Шумно сно­вали по ней колхозные трактора и машины, под стенами обители воз­делывались обширные колхозные по­ля, сенокосные угодья. А окрестные деревни за многолюдство называ­лись “Китаем”.

Но... пришли иные времена. Колхоз дважды разукрупняли, затем во­обще ликвидировали. Люди из обед­невших деревень уезжали целыми семьями. Развезло по земле “Китай”. Некому стало ходить го Реконьской дороге. Оставленная людь­ми, пропала она. Вывелась. Превра­тилась в обычную тропку.

Несколько раз, бесшумно и осто­рожно, вплотную к тропинке под­крадывается лесная река. Притаив­шись за вязью густой лесной по­росли, некоторое время она проби­рается совсем рядом. Затем, по­лыхнув бликами тяжелой и драго­ценной своей воды,  уходит в ча­щу. Но строгое и весомое ее при­сутствие будет ощущаться  вплоть до самых монастырских стен.  Ее пристальное внимание к пришель­цам неслучайно.

По преданию, именно из вод Рёконьки в XII столетии и явила себя миру чудная по красоте и силе сво­ей икона Святой Троицы.  Здесь, вдали от обжитых человеком мест, в чащобе, лежащую на громадном валуне обрели ее безвестные лес­ные путники... Воины? Охотники? В память об этой бесценной находке на берегу Рёконьки была сооруже­на часовня, некоторое время спустя — деревянная церковь Святой Тро­ицы. И много позднее, по неотступ­ным просьбам старца Амфилохия, был воздвигнут великолепный ка­менный Троицкий собор. Тот самый, что высится  среди зарослей кипрея и репейника по сей день.

Под стенами его, на том же ме­сте, что и несколько столетий назад, несложно отыскать знаменитый ва­лун — свидетель многовековой ис­тории Рёконьской обители. И сей­час на нем хорошо различима ста­ринная надпись, высеченная в па­мять о чудном явлении иконы.

От самих монастырских построек сохранилось немногое. Деревянная церковь Святой Троицы перевезе­на в музей деревянного зодчества Витославлицы. Основательный, руб­леный корпус  братского общежи­тия — в бывший районный центр, километров  за 50 от монастыря. Здесь, в качестве больницы он достойно служит и по сей день.

Напору рачительных хозяев поддалась и часть монастырской стены. Не меньше, чем половина печей в округе сложена из добротного монастырского кирпича.

Не обошла монастырь стороною и война. Об этом повествует ещё один текст, доверенный,   по легкомысленности нашего поколения, гораз­до менее надежному свидетелю, чем Реконьский валун. “На этом месте...” — вот и все, что можно прочесть на покосившемся жестяном  щите.  Да, именно на этом месте, под сте­нами Рёконьского монастыря впер­вые на территории Любытинского района было остановлено довольно успешное наступление немецко-фа-шистских войск. Дальше Рёкони они не продвинулись.

Но именно за это монастырю при­шлось заплатить особенно дорогой ценой.

Спустя десятилетия после оконча­ния войны в монастырь зачастили “черные следопыты”, те самые ини­циативные и неплохо экипирован­ные ребята, которые научились де­лать бизнес на военных реликвиях. И не только на них. В Рёкони, кро­ме военных “трофеев” искали клад. В храмах практиковался хорошо из­вестный способ: стены простукива­лись, и пустоты разбивались ломом. Таким образом, оказалась вскрытой вся отопительная система в Троиц­ком соборе, не исключая места, на взгляд нормального человека абсо­лютно недоступные.

Не один раз перекапывались мо­гилы на монастырском кладбище. В послевоенные годы здесь хоронили уже не монахов, в жителей окрест­ных деревень. Азартные кладоиска­тели по неведению напрасно изво­дили свои силы, перетряхивая прах в гражданских могилах — корчаг с золотом там не оказалось. Долгое время у местных обитателей сохра­нялась “добрая” традиция: отправ­ляясь на  Рёконьское кладбище, при­хватывать с собой лопату покрепче. Для того, чтобы прежде чем при­сесть да помянуть своего усопшего родственника,   закопать его разорённую могилу. Это глумление продолжалось несколько лет.

Удивительно, но обосновавшиеся в монастыре некоторое время спустя бомжи оказались куда более гуманными представителями человеческого общества. Жили они себе в уцелевших добрых башенках монастырской стены, жгли костры на аккуратно отгороженных кострищах и даже пытались ухаживать за разо­ренными монашескими могилами.

Но с болью и горечью вспомина­ется заношенный черный валенок, сохнущий на рогатине над костри­щем близ алтаря храма Покрова Пресвятой Богородицы.

Впрочем, запомнилось не только это... Изящная деревянная луковка с Троицкого Храма, застрявшая на полпути к земле в уродливой про­боине купола, и удивительная гар­мония нежных тонов вечернего ле­са, ослепительной побелки храма, легкий, летящий над кронами золо­тистых берез силуэт колокольни.

...Молча, крадучись мы гуськом уходили в лес, оставляя за спиной святыню.

Это было больше года назад. К счастью, нам довелось вернуться. Как хотелось тогда, чтобы мелькнув­ший год не коснулся монастыря, и время протекло мимо лесного ост­ровка. Чтобы он выстоял.

У стен Покровского храма, там, где по нашим расчетам, стояла когда-то чтимая богомольцами надгроб­ная часовня схимонаха Амфилохия, наша небольшая экспедиция остано­вилась. И вот среди ветвей молодой березки утверждены образа, за ни­ми плотно сомкнутыми вратами по­качивается поросль ольхи. Вот за­теплилось дыхание кадила, и нако­нец, спустя столько лет вознесся воз­глас: “Господу помолимся!”.

Впервые эа много лет здесь слу­жилась панихида за братию святой обители сей, в мире почивших и здесь погребенных, а наипаче — от безбожных людей убиенных, их же могилы один Господь знает. За тех, кто оставался в обители, несмотря на явную опасность для себя, вплоть до самого ареста. Их еще помнят старики в окрестных деревнях.

Полукругом, за спиной ведшего службу настоятеля Любытинской Ус­пенской церкви отца Николая Балашова  стояли мы — дети,  братья, близкие,  знакомые тех, кто так или иначе принял участие в осквернении этой обители. Стояли, тщательно при­крывая ладонями теплящиеся в ру­ках  свечи.

На панихиде прежде всех иных поминалось и светлое имя старца Амфилохия, доброго подвижника, Божией  помощью, своею верою, восстановившего этот монастырь. Человека, чудного по жизни своей. По преданию, прожил он на земле 125 лет, из них 51 год в Рекони, 11 месяцев в Тихвинском тюремном замке — за проживание без пас­порта и докучливые прошения  о восстановлении обители сменявшим друг друга государям. Особую милость Божию мы увидели в том, что наше паломничество пришлось на годовщину кончины старца (9 августа  ст. ст.  1865 г.)

В Троицком соборе, на обрушив­шихся  из  купола кирпичах о.Ни­колаем были утверждены  образа Живоначальной Троицы и Тихвинской  иконы Божией Матери, а также святых покровителей старца:  преп. Александра Свирского,  кото­рый по  преданию явился ему в в 20-х годах прошлого века и власт­но обязал добиваться возрождения монастыря, преподобных Сергия и Германа Валаамских, из обители ко­торых сорок лет спустя пришли сю­да первые  иноки восстанавливать монашескую жизнь.

Среди хаоса битых кирпичей, зи­яющих провалами стен, в соборе, чей купол пятьдесят лет назад был пробит метким выстрелом стрелко­вого орудия Сибирской дивизии, был отслужен молебен добрым заступ­никам старца, повелевшим чтить эти места и оберегать их как святыню.

Безмолвствовали великолепные хо­ры, касался белоснежных стен со­бора высокий,  в рост человека иван-чай, предчувствовала свое па­дение плененная в пробоине дере­вянная луковка...

Несколько шагов в сторону леса — и оборачиваться уже бесполезно: монастырские строения скрылись за деревьями-подростками.

Как надолго в этот раз?

 

Кира СОБОЛЕВА.

п. Любытино.       :

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Деревня наша Красницы от Рекони в 15 километрах. 89 домов до войны было. Колесная хорошая до­рога была с Заозерья и со Степкина. Посередине пути был скит, где слу­жил монах Тихон. Когда в мона­стырь шли, мы к нему обязате­льно заходили. Земляная была такая избушечка, в ней как будто бы Амфилохий жил. Зайдешь" в нее — на­лево плита-лежаночка, а прямо — две дощечки, и в головах доска, а на них цепь лежит железная — его пояс.  Мы им опоясывались — чтобы поясница не болела. На этой деревянной кровати еще котел железный лежал — его шапка. Его тоже на голову надевали, чтобы не болела. Рядом с землянкой — буд­ка из досок сколоченная. Крышку откроешь — ключик махонькой. За­черпнем шайкой воды и друг другу на руки польем, и глаза помоем. Народу много ходило, одна компания помоется, снова воды наберет и  дру­гим оставит. А Тихон после этого всегда скажет: “Идите со Христом” и благословит. Как Реконьку перей­дем, там и ворота. Ночевали в де­ревянном одноэтажном здании. На  нижних  нарах  женщины,  на  верх­них  мужчины. На кухне  готовили ботвиньё — мясо, яйца,  свекла и квас. Кормили  всех  приходящих. Глиняная чаша, черпак и ложки де­ревянные. К чаю ситник. А на Пет­ров день в Рёкони всегда  сбитень варили. Сладкий. Так на Петров день и говорили:  “Пойдемте  вРеконь сбитень пить”.

Утром чай дадут, а потом идем к службе. Заутреня, обедня, а причас­тия по праздникам не было. Мы все в Великий пост причащались. После службы — обязательно на трапезу. После нее к колодцу. Такой же был, как и на скиту.  Здесь тоже глаза мыли. Денег нигде не клали, только свечи покупали. Когда с блюдом хо­дили, тогда деньги клали, и за про­сфору — кто сколько может.

Мужчины одни в монастыре, а по­рядок был такой — ни одного камня на поле не найдешь. Самая хорошая  земля у них была в округе, ухожен­ная. Как жатва наступала, монахи ходили по  деревням, просили сколь­ко-то человек выделить помочь — и ходили, помогали. По заветам мно­гие ходили. Заболеет  ребенок, де­лают такой завет:  коли выздоровеет, то пойду в монастырь и сделаю для него что-то. Моя мама тоже на меня завет делала, так и говорила мне:  “Грунька, ты у меня по завету роди­лась”.

 

Записано С. Моисеевым от Белокуровой Аграфекы Ефимов­ны 1909 г. р. Д. Красницы. Запольский с/с, Любытинский р-н. 15.07.1990 г.